Подкопы - Страница 9

Андашевскiй (удивленный и взбешенный).

Какъ же не отдашь?.. Ты не имѣешь права не отдать мнѣ ее, потому что она у тебя можетъ быть украдена; ты можешь умереть одночасно, и ее опишутъ вмѣстѣ съ другими вещами, а я со всѣхъ сторонъ окруженъ врагами и шпiонами, которые изо всего готовы сдѣлать на меня обвиненiе.

Марья Сергѣевна.

Зачѣмъ-же мнѣ умирать? Ты вѣроятно желаешь этого, а я нѣтъ!.. Украсть у меня этой записки тоже никто не украдетъ: я ее далеко бepeгy!

Андашевскiй (показывая на шифоньерку).

Въ этой шифоньеркѣ, конечно?

Марья Сергѣевна.

Нѣтъ, подальше!

Андашевскiй.

Никакъ ужъ не подальше!.. Гдѣ у васъ ключи отъ нея?

Марья Сергѣевна.

Ключи потеряны! (при этомъ она поспѣшно закрываетъ руками одну изъ подушекъ своихъ).

Андашевскiй.

Вотъ они, видно, гдѣ! (засовываетъ руку подъ ту же подушку).

Марья Сергѣевна (кричитъ).

Не дамъ я вамъ ключи!

Андашевскiй (весь красный).

Нѣтъ, дадите!.. (вытаскиваетъ изъ подъ подушки руку Марьи Сергѣевны, въ которой она держитъ ключи, и начинаетъ отнимать ихъ у нея).

Марья Сергѣевна (кричитъ на всю квартиру).

Не дамъ, – пустите!

Андашевскiй (тихимъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ бѣшеннымъ голосомъ).

Если ты мнѣ сейчасъ-же не отдашь ключей и не возвратишь записки, я убью тебя, – слышишь!

(Въ это время раздается довольно сильный звонокъ, Андашевскiй тотчасъ-же оставляетъ руку Марьи Сергѣевны, которая, въ свою очередь, убѣгаетъ въ соседнюю комнату и кричитъ оттуда):

Я не отдамъ вамъ вашей записки!.. Я напечатаю ее!

Явленiе VIII

Андашевскiй (одинъ и замѣтно сконфуженнымъ тономъ).

Какую величайшую неосторожность сдѣлалъ тогда, что посвятилъ эту дуру въ мою тайну!.. Въ голову совершенно не пришло, что я долженъ съ ней непремѣнно буду поссориться; а между тѣмъ у себя на казенной квартирѣ не ловко было принять этихъ господъ!.. Ее непремѣнно кто нибудь тутъ учитъ и поддуваетъ, а то она по своей безтолковости и безпамятливости давно бы все забыла… (Подумавъ немного). Дѣлать нечего, надобно ѣхать къ Ольгѣ Петровнѣ, признаться ей во всемъ и посовѣтоваться съ нею.

(Входитъ Даша).

Андашевскiй (ей).

Кто это звонилъ?

Даша.

Владимiръ Иванычъ Вуландъ.

Андашевскiй.

А, понимаю теперь откуда все это идетъ!.. Проводи меня чернымъ ходомъ.

Даша.

Пожалуйте-съ! (уводитъ Андашевскаго).

Явленiе IX

Изъ дверей въ зало входитъ Владимiръ Иванычъ Вуландъ.

Владимiръ Иванычъ.

Господинъ Андашевскiй, кажется, изволилъ здѣсь быть!.. Посмотримъ, посмотримъ какая это записочка его!.. (потираетъ съ удовольствiемъ руки).

Явленiе Х

Входитъ Марья Сергѣевна, сильно разстроенная.

Марья Сергѣевна.

Здравствуйте, Владимiръ Иванычъ!

Владимiръ Иванычъ.

Что это вы больны изволите быть и какъ будто-бы чѣмъ-то разстроены?

Марья Сергѣевна.

И больна, и разстроена!.. У меня былъ сейчасъ Алексѣй Николаичъ.

Владимiръ Иванычъ (склоняя голову).

Былъ, значитъ; прiѣзжалъ!

Марья Сергѣевна.

Прiѣзжалъ, и то себѣ позволилъ, что я понять не могу: я спросила его, что правда-ли, что онъ женится на Ольгѣ Петровнѣ Басаевой. Онъ запирается. Тогда я, какъ Вильгельмина Ѳедоровна мнѣ совѣтовала, сказала ему, чтобы онъ на мнѣ женился… Боже мой, взбѣсился, вышелъ изъ себя и сталъ мнѣ доказывать, что онъ не можетъ на мнѣ жениться, потому что бѣденъ и что даже тѣ триста тысячъ, которыя онъ получилъ при мнѣ, не его, будто-бы, деньги, а казенныя.

Владимiръ Иванычъ (восклицаетъ въ удивленiи).

Какъ казенныя?

Марья Сергѣевна (насмѣшливо).

Казенныя ужъ стали.

Владимiръ Иванычъ.

Казенныя, такъ въ казну и должны были бы поступить. Какъ же онѣ у него могли очутиться.

Марья Сергѣевна.

Ну, вотъ, подите!.. Я говорю ему: «Ты самъ въ запискѣ своей ко мнѣ называлъ ихъ своими деньгами.»

Владимiръ Иванычъ.

Слышалъ я отъ жены объ этой запискѣ, и собственно за тѣмъ прiѣхалъ, чтобы взглянуть на эту записку… Позвольте мнѣ ее видѣть!

Марья Сергѣевна.

Сейчасъ, сiю секунду! (подходитъ къ шифоньеркѣ, отпираетъ ее и, вынувъ оттуда цѣлый пукъ писемъ и записочекъ, подаетъ его Владимiру Иванычу). Она тутъ должна быть гдѣ нибудь!

Владимiръ Иванычъ (перебирая письма и просматривая ихъ).

Вижу-съ!.. Найду! (останавливается на одной запискѣ). Вотъ она – и записка очень важная.

Марья Сергѣевна.

Должно быть очень важная; потому что какъ только я напомнила ему объ ней, онъ сейчасъ же сталъ требовать ее себѣ; но я не дура: прямо сказала, что не дамъ ему этой записки… Тогда онъ, вообразите, силой рѣшился взять ее.

Владимiръ Иванычъ (опять въ удивленiи).

Силой.

Марья Сергѣевна.

Да, бросился къ ключамъ отъ шифоньерки, такъ что я едва успѣла ихъ взять въ руку, тогда онъ схватилъ мою руку и началъ ломать ее.

Владимiръ Иванычъ (качая головою).

Скажите, пожалуста!

Марья Сергѣевна.

Всю руку мнѣ изломалъ!.. Я не знаю какъ у меня достало силы не выпустить ключей!.. Ломаетъ мнѣ руку, а самъ мнѣ шепчетъ: «я тебя убью, убью, если ты не отдашь мнѣ записки!..» И я теперь въ самомъ дѣлѣ боюсь, что онъ убьетъ меня.

Владимiръ Иванычъ.

О, полноте, Господь съ вами!

Марья Сергѣевна.

Нѣтъ, вы его не знаете! Онъ злецъ ужасный: я всѣ ночи теперь не буду спать и ожидать, что онъ ворвется ко мнѣ въ квартиру и убьетъ меня!

Владимiръ Иванычъ.

Если вы его ужъ такъ боитесь, такъ уѣзжайте куда нибудь на время изъ Петербурга, а записочку эту передайте мнѣ съ письмомъ отъ себя, въ которомъ опишите все, что мнѣ теперь говорили, и просите меня, чтобы я эту записку и самое письмо представилъ графу, какъ единственному въ этомъ случаѣ защитнику вашему.