Подкопы - Страница 2

Явленiе III

Входитъ Мямлинъ, плѣшивый господинъ, съ женской почти физiономiей и съ необыкновенно-толстымъ задомъ, и полковникъ Варнуха, худенькiй, мозглый малороссiянинъ, съ длиннѣйшими усами, съ неглупымъ, но совершенно необразованнымъ выраженiемъ въ лицѣ.

Мямлинъ.

Имѣю честь представиться! (на этихъ словахъ онъ вдругъ останавливается и начинаетъ дѣлать изъ лица гримасы).

Владимiръ Иванычъ (протягивая ему руку).

А у васъ это подергиванье въ лицѣ еще не прекратилось!

Мямлинъ.

Лучше нынче, лучше!.. (продолжаетъ гримасничать).

Владимiръ Иванычъ (съ нѣкоторымъ участiемъ).

Но, скажите, что такое собственно это за болѣзнь?

Мямлинъ.

Нервная!.. Тоже самое, что и пляска святаго Витта, какъ объясняли мнѣ врачи…

Владимiръ Иванычъ.

И что же, вы боль при этомъ сильную чувствуете?

Мямлинъ.

Нисколько!.. Ни малѣйшей!.. Непроизвольное только сокращенiе личныхъ мускуловъ.

Владимiръ Иванычъ.

Но есть же противъ этого средства какiя нибудь?

Мямлинъ.

Электричество больше всего тутъ помогаетъ, и мнѣ теперь гораздо лучше!.. Конечно, когда взволнуешься чѣмъ, такъ усиливаются припадки, а сегодня вотъ я являлся къ графу, потомъ къ вашему новому начальнику, Алексѣю Николаичу Андашевскому, и наконецъ къ вашему превосходительству… Все это очень прiятно, но не могло не подѣйствоватъ.

(Владимiръ Иванычъ перенесъ свой взглядъ на полковника Варнуху, который все время стоялъ не пошевеливши ни однимъ мускуломъ; но как только взоръ Владимiра Иваныча коснулся до него, такъ онъ мгновенно и очень низко поклонился ему и затѣмъ опять сейчасъ же вытянулся въ струнку.)

Владимiръ Иванычъ (относясь къ нему).

Вы недавно причислены къ намъ?

Полковникъ Baрнуха (бойко и отчетливо).

Точно такъ.

Владимiръ Иванычъ.

Но по чьему собственно представленiю?

Полковникъ Baрнуха.

Алексѣя Николаича-съ.

Владимiръ Иванычъ.

Стало быть, вы лично ему извѣстны?

Мямлинъ (у котораго лицо окончательно уже успокоилось).

Дядя мой, князь Михайло Семенычъ просилъ за него Алексѣя Николаича… Господинъ Варнуха завѣдывалъ нѣкоторое время имѣньемъ дяди.

Полковникъ Baрнуха.

Тогда, оставимши военную службу, я занимался частными дѣлами и почесть что всѣ имѣнья князя Михайла Семеныча пущалъ на выкупъ, и такъ какъ онъ остался оченно доволенъ мной, то и сдѣлалъ меня потомъ смотрителемъ Огюньскаго завода.

Владимiръ Иванычъ (какъ бы повторяя слова Bapнухи).

Смотрителемъ Огюньскаго завода вы были?.. Но заводъ этотъ, какъ мнѣ помнится, производится этими несчастными ссыльными?

Полковникъ Baрнуха.

Точно такъ-съ. Оченно трудно было управляться!.. На собственной рукѣ даже нѣсколько шрамовъ!.. (заворачиваетъ рукавъ мундира и показываетъ нѣсколько шрамовъ).

Владимiръ Иванычъ.

Это отчего?

Полковникъ Baрнуха.

Билъ ихъ-съ изъ собственныхъ рукъ!.. Сѣчь не велѣно… но суду когда еще что будетъ, а между тѣмъ они буянствуютъ каждый день, только этимъ самымъ и усмирялъ ихъ!

Владимiръ Иванычъ.

Вы тамъ и получили чинъ полковника?

Полковникъ Baрнуха.

Точно такъ-съ. Три года уже состою полковникомъ и тепериче-бы желалъ получить болѣе высшую должность.

Владимiръ Иванычъ.

Да… Но у насъ, вѣдь, предварительно всякаго назначенiя, даютъ обыкновенно порученiя…

Полковникъ Baрнуха.

Слушаю-съ, ваше превосходительство!

Владимiръ Иванычъ.

И смотря потому, кто какъ исполнитъ ихъ..

Полковникъ Baрнуха.

Слушаю-съ.

Владимiръ Иванычъ.

Прошу садиться! (Движенiемъ руки своей приглашаетъ гостей своихъ садиться. Мямлинъ довольно свободно располагается на своемъ креслѣ; но полковникъ Варнуха только притыкается на кончикъ стула).

Мямлинъ (заискивающимъ голосомъ).

А я только вчерашняго числа возвратился изъ моей скучной и длинной командировки.

Владимiръ Иванычъ (насильно улыбаясь).

Знаю это я!

Мямлинъ.

Въ три тома дѣло произвелъ!.. Вотъ какихъ три тома!.. (показываетъ рукою на аршинъ отъ земли). Двѣсти пятьдесятъ деревень объѣхалъ: съ желѣзными дорогами семь тысячъ восемьсотъ верстъ сдѣлалъ, – надобно было на это употребить времени и труда!

(На всѣ эти слова Владимiръ Иванычъ хоть бы малѣйшее выразилъ одобрѣнiе).

Мямлинъ (продолжаетъ).

И какъ вотъ сей часъ я Алексѣю Николаичу докладывалъ: въ самую нынѣшнюю страстную недѣлю, когда всѣ истинно-русскiе желаютъ и ждутъ разговѣться, я, одинъ-одинехонекъ, живу въ идолопоклоннической, мордовской деревнюшкѣ; только одинъ разъ въ недѣлю и оживаешь душой, когда услышишь благовѣстъ изъ сосѣдняго русскаго села или съѣздишь туда къ обѣднѣ; вдругъ я читаю въ газетахъ, что на мѣсто Якова Васильича Янсона назначенъ нашъ Алексѣй Николаичъ. Я всплакалъ даже отъ радости; потому что этотъ выборъ прямо показываетъ, что въ настоящее время въ Россiи можно служить и что достоинства и заслуги не пропадаютъ даромъ!

(Владимiръ Иванычъ, лицо котораго становилось все болѣе и болѣе сердитымъ и недовольнымъ, и на эти слова ничего не проговорилъ).

Мямлинъ (обращаясь уже къ полковнику Варнухѣ).

Согласны вы съ этимъ?

Полковникъ Baрнуха (потупляя глаза и какимъ-то нерѣшительнымъ голосомъ).

Конечно-съ!..

Мямлинъ (совѣршенно не соображая къ кому и что говоритъ).

Про Алексѣя Николаича всѣ, я думаю, даже враги его скажутъ, что онъ уменъ!.. Просвѣщенъ!.. Дѣятеленъ!.. Знающъ!

(Каждое слово Мямлина какъ бы булавкой кололо полковника Варнуху, такъ что онъ слегка даже вздрагивалъ).